|
|
Российские спецназовцы признали, что таких «заблудившихся» в украинском плену полно Пленные россияне капитан Ерофеев и сержант Александров выдали очередную порцию откровений. Спецкор «Новой газеты» Павел Каныгин встретился с задержанными россиянами в киевском следственном изоляторе СБУ. Приводим фрагменты его бесед с ними: Разговор с капитаном Ерофеевым: — Женя, ты слышал эту историю, что тебя якобы обменяли и вывезли в Россию? — Слышал. Что сказать тут, мыслей много. Не знаю, для чего это (дезинформация) было и кем было сделано. Просто неизвестно еще, кем. Если б был известен источник, то, может, и было бы понятно. После этого к нам приходил еще сотрудник СБУ, который занимается обменом. Обсуждали тоже эту ситуацию. По «Пятому каналу» вот вчера показали бегущую строку, что адвокат Савченко заявляет, будто могут нас обменять на нее. Но не знаю, насколько это достоверно. — Думаю, не очень. — Думаешь, нет? Я тоже так думаю. Думаю, это вообще все звенья одной цепочки — заявления про нас, про нее… — Связь с консулом есть какая-то у тебя? — Пусть сначала придет. Он только один раз у нас был, и все. Ну и как бы нельзя говорить, что связь есть с консулом. Я, конечно, его приглашаю для личной хотя бы встречи, но такая ситуация сейчас в СИЗО, не только в этом, вообще по Украине, что много находится здесь граждан России под арестом, в том числе и военнослужащие. И консульская помощь им вообще не оказывается. Он (консул) ни у кого не был ни разу. — А что это за военнослужащие? — Очень много находится таких задержанных россиян под следствием. Я как бы не один такой с Сашей тут сижу. Просто только про нас рассказывают и пишут. А реально таких много. — Почему не рассказывают про других? Кто они? — Не знаю. Нет пиара в их случаях, не знаю, почему… — Ты слышал эту историю про «майора на КамАЗе», который якобы перевозил патроны? — Думаю, так оно и было. Он, наверное, как ответственный, старший за машину ехал просто, перевозил боеприпасы.... Думаю, заблудился просто человек. — С патронами и гранатами? — Все банально, ничего такого сверхъестественного вообще тут нет... — Такие грузы идут в рамках «гуманитарной помощи Донбассу»? — Я понял тебя. Но нет, это не гумконвои. Меня тоже часто спрашивают здесь, провозят ли оружие и боеприпасы гумконвоями. Нет, не провозят. Мест для незаметного перехода границы хватает. Ты сам как бы, наверно, видел эти тропы. — Видел, да. — Сейчас, правда, стало с этим строго. Много стало контрабандистов, там не только же простые люди переходят. — Кто-то отлавливает? — Пограничники наши, российские. Оттуда же много оружия тащат в Россию. Я сейчас говорю про нелегальный вывоз нелегального оружия. Вывозят еще и людей, и наркотики, и ценности материальные различные. — А наркотики там откуда? — Думаешь, что ли, там нет никаких нарколабораторий? — Не знаю. — Ну тогда я тоже скажу, что не знаю. — Ты еще сказал про ценности. — Вывозят ценности, которые вдруг стали ничейными. Много везут. Тоже ведь рынок. — Веришь, что тебя обменяют? — Конечно, я надеюсь. Только как это будет выглядеть… Хотя все равно, как это будет выглядеть: на кого, как… Конечно, надеешься на лучшее. Но сейчас идет следствие, не знаю… Расскажи лучше, какие комментарии к нашим, к твоим репортажам? — Разные. Кто-то вас ободряет, кто-то говорит, что сами виноваты. — Рад, что у нас в России много матерых профессионалов, которые знают, как делать, и умеют. И указывают на ошибки. С дивана, конечно, виднее. — Но все-таки главный комментарий сделало Минобороны. Заявили, что вы были официально уволены со службы в декабре 2014 года. — Ну это уже профессионалы, такие профессионалы… Вот и все. Пока идет следствие, нам с адвокатом никаких бумаг оттуда (из Минобороны) не приходило. Поэтому о чем тут говорить. Нет бумаг. Разговор с сержантом Александровым: — Сергей Кривенко (правозащитник, член Совета по правам человека РФПЧ) получил ответ от Минобороны по поводу вашего увольнения. — Да, видел. Я не знаю, что про это сказать даже. У Министерства обороны теперь есть официальная бумага, у меня никаких бумаг здесь нет, чтобы доказать другое. — В прошлый раз ты говорил, что мог бы оспорить свое увольнение через суд. — Не та система там, чтобы оспаривать решения. Тем более не сейчас и точно не в России. Не собираюсь подавать в суд ни на кого… Трудно вообще что-то планировать. Следственные действия идут до сентября. Единственное желание — это вернуться домой. Но это не зависит от меня. Не знаю, насколько это будет безопасно для меня. Может, безопасно, может, не очень. Не хочу думать об этом, просто домой хочется. — Вам здесь дают газеты? — В больнице были газеты. Читал там, кстати, про майора, который перевозил боеприпасы. — Похоже это на правду? — По-моему, да (смеется). Похоже. Почему бы нет. — Российские власти заявляют, что вы здесь находитесь под жестокими пытками. Вас жестоко пытают? — По мне не видно (смеется)? — Может быть, моральное давление оказывается? — Морального давления нет. Но я хотел бы домой, больше никаких мыслей.
|
|
Перепечатка, копирование или воспроизведение информации, содержащей ссылку |
|